Наконец-то перестало бешено биться сердце от нитроглицерина, светлеет в голове...

Кутаюсь в халат, хотя май на дворе — в квартире зябко, усаживаюсь за столом, замысел, не дававший мне покоя столько времени, наконец-то из потребности, мешающей есть, пить, спать, позволил превратить себя в некое подобие формы.

Формы. Тут я блаженно улыбаюсь — аналогии сознания выталкивают то, что не могут не вытолкнуть. Покопавшись на полке, достаю свой меч. И, хотя это не дайто^* — большой меч, а все же сето^*, то есть меньший, но однозначно — подлинный. Совсем небольшой угол сори^*, потемневшие от времени сая^* и самэ^*, покрывающая цука^*, великолепной работы цуба^*, и в два сяку^* — нагаза^*. Все говорит о том, что принадлежащий ныне мне вакидзаси^* исполнен не позднее 18-го века. В очередной раз с благоговейным трепетом вынимаю из ножен часть смертоносного металла, как того предполагает традиция. Ха^* — именно так звучит по-японски — не насмешливо, а жестко и смертельно — лезвие. Оно видит отражение моего лица. На мгновение что-то нечеловеческое притягивает взгляд. Невероятной силы импульс пролетает по нейронам и ударяет в затылок. В безупречно отполированном зеркале клинка видятся иные миры — сверкающие и темные, близкие сердцу и непостижимые. Бережно укутав в бумагу свое сокровище, прячу, чтобы через время снова увидеть миры. Или единственный мир, только с разных сторон.

Итак... а где мать, окликнул — видимо вышла ко двору.

Итак, я знаю, что напишу этот рассказ. Рабочее название "Шон Арчер и Кастор Трой"^*, можно короче "Арчер и Трой", или "Шон и Кастор", неважно, это оформится со временем.

Опять упала ручка, как всегда, не вовремя.

— Ма! Мама! Где ты?

И как всегда, когда я сажусь за стол, куда-то исчезает мать. Пытаюсь достать ручку сам, боже, как тяжело. Ну вот, ручка в руках, кресло перед столом. Теперь осталось лишь тянуть за ниточку, которую боги позволили мне увидеть краем глаза...

Краем глаза замечаю входящую О'Лири — ниггеров так и тянет друг к другу.

— Что еще опять?

— Криминалисты.

— Только не сейчас. У меня нет времени.

— Найди время, Шон, это нашли в кейсе у Троя.

Мы долго шли за Найджелом Троем, слишком долго, непозволительно. Взяли сегодня и взяли плохо, грязно. Устроили настоящую бойню. Все это хорошо для блокбастеров, но не для нас. Завалили пятерых, всех, кроме самого Найджела Троя, хотя и того зацепили. А он всё, помнится, орал про библейскую чуму.

О'Лири протягивает мне диск, вставляю его в дисковод — изображение мерзкого типа девки под сексуальные стоны сообщает о том, что идет нас взорвать, дальше — техническое описание бомбы... БОМБЫ.

...Фарфоровый корпус, термальный заряд, биологическая начинка...

— Библейская чума! — Сучьи дети! Где он, где этот грёбаный Трой?

Ага! Допрос!

— Ну что, есть сдвиги?— спрашиваю я, входя в просмотровую.

— Нет... пока — отвечает Лазар.

За зеркальным стеклом этот черножопый Флибург уже задаёт глупые вопросы, получая на них еще более глупые ответы. Ничего они не добьются — Трой законченный шизофреник, гений, хоть и злобный, при этом параноик и эпилептик — букет еще тот.

Сука! Зайти, забить его рукоятью табельного кольта — удивительно удобная во всех случаях вещь — все равно толку не будет.

— Я не могу — откуда-то слева доходит смысл слов Мак-Грегора (дал же Господь начальника) — из-за твоей прихоти эвакуировать весь город.

Видимо я рассуждал вслух, Иисус, когда же это началось? Вроде и не было раньше.

Стою, смотрю на Троя, а он — на меня. Черт, будто видит!

Стоп не видно ж ни хрена, сколько раз сам всматривался! Нервы... Он предполагает, и играет на предположениях, перед кем играет — не важно — зрителей по обе стороны зеркала это будет раздражать.

Ссутулился, глаза проницательные, серые, даже не серые, серые — это не определение, они какие-то голубые по краю радужки и желтые в центре, желтые с какими-то отвратительными вкраплениями, будто кусочки дерма в желе. Хм, откуда я все это знаю? Отсюда ведь не рассмотреть. Видимо часто всматривался в различные отражения. Как бы невзначай делаю шаг в сторону — глаза поворачиваются в мою сторону — прищуривается, подмигивает. Все тело расслаблено, эмоций не выдает, однако же мизинчиком салютует как будто шлюшке какой, а может он... Да нет, не гей он, проверял, просто издевается... паскуда.

Очки в золотой оправе — где купил — не помню, прекрасно помню цену — $899-90, а ещё эту девочку — такой необычный тип красоты: не саксонский, не скандинавский, не итальянский (этих полно в Городе Ангелов), не французский, может славянский (в них я не силён). Поправил, опять же мизинчиком, золотые очки, и снова подмигнул мне, но уже поверх оправы... падаль.

Как-то мучительно затягивается пауза, Мак-Грегор молчит, я тоже, он уже давно на меня злится, но не подает вида, ну да, босс, шотландская выдержка, Хайлендер сраный.

— Это не моя прихоть, я достаточно хорошо знаю Найджэла Троя — в упор заявляю Мак-Грегору, и вижу в глазах, что ни хрена он не будет предпринимать полномасштабных эвакуационных мер.

Молчание тягостно затягивается, и тут мне становится все равно.

— Да делайте, как хотите — разворачиваюсь, выхожу, швыряя рукой дверь, и уже потом понимаю, что дверь не хлопнет — "доводчик" не даст. Технологии сглаживания эмоций, мать их...

Продолжение следует...

Глоссарий:

дайто — букв. "большой меч";

сето — букв. "малый меч";

сори — кривизна клинка

сая — ножны

самэ — кожа, покрывающая рукоять, чаще гигантского ската, либо акулы

цука — рукоять самурайского меча

цуба — гарда самурайского меча

сяку — прим. 33 см.

нагаза — клинок

вакидзаси — др. название малого меча, букв. "на боку воткнутое"

ха — лезвие

Шон Арчер и Кастор Трой — персонажи фильма Джона Ву "Без Лица"

Гленливет — сорт виски

Герцог Монмаут — незаконнорожденный сын Генриха VIII

Эксабуто — букв. "тот, который много говорит ни о чем"

Аригадо — спасибо (яп.)

Элвин Арчер — букв. "эльфийский лучник" (англ.)

Седзи — яп. раздвижные двери

Какэдзику — каллиграфическая надпись на продолговатой полосе

бумаги или шелка

дайсе — букв. "большой и малый" — пара из двух самурайских мечей