Одна уютная компань располагалась на ночлег горькой водкой. Бравада тостов диковато естественно переходила в хлам сознания и озабоченность шатких тел. Сценарий упития самих себя блюлся до мелочей и, потихоньку, в где-попальных залежах людей утверждалась торжественная скука. Сводились в никуда принципиальные дискуссии. Формы подобные древнелатинским: "Увжаешь" ставили логические многоточия в пьяный угар.

По комнатам предпоследней мухой шатался удрученный некто и взывал к Пожару своего сердца. Что это такое, было известно немногим. Посвященные, если и были, молчали: найдет — угорит.

Время неумолимо сползало к утру. Однако поиски Пожара с завидным постоянством возобновлялись. Окно, привычный штамп поэтической луны, туалет, унитаз, мат в стиле: "Кто по мне ходит?", спотыкающиеся поиски Пожара, холодный чай и снова форточка, месяц, туалет, унитаз.

Вскоре на траектории этого занудства возникало все больше препятствий, что неумолимо приводило к снижению средней скорости объекта. Теоретически, а практически — неумолимый искатель этот просто начал бегать.

После задумчивой паузы морально неустойчивые спящие инициировали погоню. Погоня велась в классических рамках фильмов о гражданской войне. То есть в сопровождении гиканья, остервенелых криков: "Стоять!!!" и прочего. Беглец заметал следы, бросаясь к окну, путая последовательность месяца и чая. Как в песне: "Гори, но живи".

В предрассветных сумерках контуры мятущихся теней съедались в глазах и воспринимались как бред. Из-за углов комнат вылетали вещи, взбалтывая взвесь мнущихся людей до предела.

Скоро не было ничего не объятого мельтешением. Рой людей в бешенстве унимал не пойман не вора.

Трущиеся люди пылали праведным гневом и рассыпали от трения искры. Через чуть-чуть дом уже занялся огнем. Языки пламени врывались наружу из форточки, лопался от жара унитаз, выкипел холодный чай. Все по-прежнему бежали, но уже все вместе и из дома.

К утру пепелище догорало. Черные от копоти прошлых сумерек стояли несколько. Как-то по особому молчали. Один черный повернулся к другому черному и спросил: "Это был Пожар твоего сердца?" "Да нет, кажется не он", — ответил другой черный.