Трезвый светофор и пьяный водитель танцуют джигу на перекрестке. "Здесь замешана женщина," — думает Штирлиц. Лицо его приобретает скучающее выражение, сигарета гаснет, солнце заходит за бензоколонку с загадочной целью. В воздухе мелодично звенят осколки артиллерии, мухи и телефон. Жара. Не хватает полиритмии вагонных колес, но это фигня. Дорога протыкает линию фронта в самом неприличном месте. По обе стороны дороги ведется минометный огонь и уборочная компания. Вдали виднеются полуразрушенный рейхстаг и прочие здания. Мир ожидает грозу, инфляцию и всплеск популяции сельди в Северном море. "Происки империалистов," — думает Штирлиц и идет в направление рейхстага. В рейхстаге не по-будничному пусто, ощущение, что все ушли в отпуск, забыв оставить записку. Штирлиц запирает рейхстаг и идет к себе в закуток, пить чай и писать текст радиограммы в Центр.

В возрасте, когда уже можно дотянуться до стола и взять рюмку... (впрочем, это совсем другая история).

Мило. Недурно. Да, в этом что-то есть. А с этой стороны вообще замечательно. Потрясающе. Клево. Просто клево. Обалденно. Не знал бы, что бывает, не поверил бы. Да, супер. Офигенно. Зашибись. Клево. Черт возьми, где я раньше был? Клево. Супер. Балдеж. Да. Да, и еще раз да. Черт возьми. Да. (Молчание). Ик. Недурно. Да. (Молчание, гулкий звук катящейся по столу бутылки). Черт возьми. (Молчание).