Дик Мэллори растерянно вертел в руках небольшой пакетик. Он ясно помнил, что никому ничего не заказывал, а все заказанное получил и оплатил еще на прошлой неделе. Может быть, какой-нибудь новый рекламный рассыл?

Он вскрыл пакетик. На ладонь скользнула — будто дожидаясь этого мгновения — старинная опасная бритва. Старинная — оттого, что даже не была складной: ее лезвие было наглухо вделано в рукоятку.

Вокруг рукоятки была намотана бумажка с текстом инструкции.

Дик пробежал ее глазами.

Так... Ничего особенного, стандартный набор: "Наша бритва... специальная форма заточки... сверхсовременное суперскользкое ультрапокрытие... сталь сварена по старинным рецептам дамасской стали... бреет легко и мягко... Нет опасности порезаться: встроенные в бритву гироскопы позволяют строго выдерживать заданные углы наклона к сбриваемым волоскам. Стилизация под старину... на самом деле — это ультрасовременная вещь, начиненная последними достижениями электроники... можете подключить к Вашему компьютеру через стандартный оптический вход..."

"Все это ерунда, — подумал Дик, отбрасывая бумажку в сторону и поднося бритву к глазам. — Дамасская сталь... Гм!"

По лезвию бритвы действительно вились, переплетаясь, какие-то узоры. Мало того, такие же узоры были нанесены и на рукоятку бритвы. Они то вспыхивали, то еле мерцали в глубине, притягивая взор.

Было в переливах света что-то неуловимо таинственное, захватывающе-гипнотическое, такое, чему невозможно дать точное определение, а, следовательно, нельзя и противиться.

Дик несколько мгновений сосредоточенно изучал игру световых бликов на лезвии, затем крепко взял бритву в правую руку и решительным взмахом перерезал себе горло...

Питер О'Брайен, здоровенный бородатый ирландец, которого никто на свете не смог бы заставить расстаться с бородой, рассматривал выпавшую ему на ладонь бритву с презрительным удивлением. Если он сразу не запустил ею в стену, то это только потому, что его внимание привлекла игра переливчатых искорок на лезвии. Но если бы он знал, что в пакетике находится именно бритва, то, не распаковывая, отправил бы его в мусорное ведро.

Правда, еще не поздно запустить бритвой через всю лужайку, и пусть она упадет в болотце. Тогда уж лягушки, возможно, найдут себе другое занятие, чем квакать по-пустому.

"У моего деда была такая", — с неожиданной теплотой подумал Питер, любуясь переливами световых бликов на лезвии бритвы.

Побриться, что ли? — произнес он вслух. Мысль была неожиданная, но Питеру она вдруг понравилась. — Интересно, как я выгляжу без бороды? Поди, уже и забыл свою физиономию! Да и Лиззи намекала, что, не будь у меня бороды...

И Питер решительным жестом поднес бритву к бороде.

Бритва брила на удивление легко и мягко.

"Не соврали, черти! — восхищенно подумал Питер, глядя на свое быстро освобождающееся от бороды лицо. — А я еще и ничего! Пожалуй, лет двадцать сбросил!"

И он наклонился, вытянув шею, чтобы взглянуть на себя в зеркало поближе. И в этот момент бритва нанесла ему последний глубокий порез.

Голова Питера свалилась на кучу срезанных волос, быстро склеивая их кровью...

Марта вертела бритву в руках, не зная, куда бы ее приспособить. Мужа у Марты не было, а тот парень, с которым она продолжала встречаться, хотя и не приходился отцом младенцу, был настроен категорически против даже кремов-депиляторов, не говоря уже о бритве. Он говорил, что ему нравятся её волосы...

Марта вспомнила Дана и тихо хихикнула.

Но бритва? Что же делать с нею?

Марта вновь посмотрела на бег переплетающихся линий по лезвию и по рукоятке, и на ее лице появилось мечтательное выражение.

Она крепко сжала бритву в руке и направилась в детскую.

Ребенок спал, разметавши ручонки в стороны и откинув голову: Марта укладывала его спать без подушки. На тонкой шейке билась синяя жилка.

Наклонившись над кроваткой с младенцем, она одним взмахом отрезала ему голову, а, возвращая окровавленную бритву назад, не останавливая движения, вонзила ее себе в горло...

Честер ощупывал колодку бритвы пальцами. Слепой от рождения, он привык получать информацию иным способом, чем большинство людей. И этой информации было для него достаточно, чтобы сложить о мире вполне определенное представление.

Гладкий на первое прикосновение, материал рукоятки при повторном ощупывании обретал непонятную структуру: под пальцами змеились тонкие линии, извиваясь, словно живые.

Честер осторожно прикоснулся к лезвию. Оно было теплым на ощупь — должно быть, успело нагреться от рук Честера.

На лезвии змеились точно такие же линии. Несколько удивленный, Честер взялся правой рукой за колодку, а левой — за лезвие бритвы, и под пальцами его синхронно запульсировали выпуклые линии, точно сигнализируя о чем-то.

Секунду Честер вслушивался в их завораживающий ритм, затем задумчиво, не отрывая пальцев от бритвы, поднес ее к своей шее и спокойно погрузил лезвие в горло.

Ваол Тайх, вождь маленького племени, затерянного в джунглях Амазонки, вертел в руках острую блестящую вещицу, найденную им неподалеку от своей хижины. Наверное, она свалилась с гудящей железной птицы, которые порой пролетали над селением. Когда вновь появятся белые люди, надо будет отдать им ее: должно быть, кто-то случайно уронил блестяшку. Не может же быть, что ее подбросили специально: кто же добровольно расстанется с такой красотой?

Ваол Тайх снова полюбовался игрой солнечных лучей на стальном лезвии. А может... может, ее подарили селению? Белые люди иногда делали разные подарки, часто — блестящие зеркальца и железные ножи. А почти точно такую же штуку он видел у одного из белых, только она переламывалась пополам. Он срезал ею волосы с лица и называл "бритва". Может, ее действительно подбросили специально? Чтобы люди селения стали похожи на белых?

Ваол Тайх кинул клич — и все жители селения собрались перед ним. Они выстроились длинной цепочкой, и по одному подходили к вождю, почтительно наклоняясь и вытягивая шею. И Ваол Тайх собственноручно перерезал каждому горло...

Человечество исчезло за один день.