Не в тридевятом царстве, не в тридесятом государстве, а много ближе жил-был царь. Был он дважды вдовый, и не было у него детей. И вот посватался тот царь к заморской принцессе, сыграли они шумную свадьбу, а спустя год родила царица дочь. И обрадовался царь, и огорчился — и есть у него наследники, и нет, но — дочка плоть от плоти его, полюбил он ее, как редкий отец любит своих детей.

Росла царская дочь, и превратилась она из дитя малого в девушку дивной красы. Волосы ее были — солнечная пряжа, румянец на личике ее — рассветное пламя, глаза ее — глубина ночных вод... Но не была она прекрасна как солнце — ибо солнце прекрасно, но оно не сравнится с царевной. И не была она нежна, как заря, ибо заря нежна, но она не сравнится с царевной.

И в сердце царевны бился белый голубь добра, отчего краса ее была еще драгоценнее.

И выросла царевна, и настало время ей выходить замуж, только никто не сватал ее, ибо все знали, что ни один не достоин даже взглянуть на нее, не то что коснуться ее руки.

Да и в народе было поверье, что кто на царевнину красу хоть одним глазком посмотрит, тот вмиг ослепнет. Не любили люди царевны. Сочиняли о ней сказки да легенды, восхищались ею, но была она им — чужая. И не с кем ей было словом перемолвиться — только с отцом да матерью. Так и жила она.

Видел царь, что томится дочь в четырех стенах, да пустил кличь по своим краям, мол, кто на царевне женится, тому и наследником престола быть, да дал за ней приданого полцарства — сразу, а половину, стало быть, потом. Только никто не отозвался.

А однажды пришел в царский дворец карлик — кривой да косой, хромой да на один глаз слепой, и сказал, мол, я хочу на царевне жениться. Рассмеялся царь — ты, мол, что, с ума сошел? Али ты на себя в зеркало не глядел? Куда тебе на царевне жениться? А дочь его услышала тот сказ ненароком, и вошла в хоромы со словами:

— Не пристало, батюшка, самому смелому из моих женихов отказывать. Пойду за него замуж, ибо отважнее его нет во всем царстве, а значит — заслужил он и меня, и приданого.

— Не нужно мне приданого, — сказал карлик. — Не хочу я царствовать, нищим родился — нищим и помру. И ежели станет царевна моею женой, то должна быть во всем мне послушна.

И царевна согласилась.

Коли на то ее добрая воля, отпустил ее царь. Горько плакал он, расставаясь навек с любимой своей дочерью, и больше не видел ее никогда.

А царевна прожила свой век в убогой хижине на опушке леса, и родила своему мужу-карлику сына и дочь — ни красивых, ни уродливых.

Поговаривают, что умерла она, когда было ей восемью десять лет, и что и в старости красота ее ничуть не увяла, и в гробу она лежала ровно юная девица, да только того никто наверное не знает, ибо хоронил ее один лишь карлик, а он тоже почил давным-давно.