Такая зрелая субъективность суждений, убиенная кровоточащая лажа. Нет, даже не лажа, непонятки сделавшей шаг в неизведанность чистого воздуха. Пресная коньюктура телодвижений. Пальцы, два дня не сжимавшие сигаретный фильтр, готовы убить первого прохожего, впитывающего этот животворный нектар. За стеклом не почувствовать запаха. Губы-трубы непроизвольно создают видимость затяжки. Глотаю слюну — пепси. Зудит в желудке, шумит в голове, крошит суставы. Тупая глухота, звон ниоткуда. Тереблю песок, проклинаю своего теоретика, спрашиваю, где сила, кричу-где-сила?! Сила сводит скулы.

Я в газовой камере — могу дышать, не могу растлить макушку гребаной пэлмэлины, которая лежит перед носом. Или: какая разница, как умереть, с кем-или-чем-желанным? Главное без ненависти к обладающим, без концентрированной ревности. ДА БЕЗ НИЧЕГО! кроме желанного.

Кто меня запер? Никто.

Я ли?

Стремление к силе, доказательству.

Да, мне нужны доказательства. Всегда. Всего. Липовые. Правдоподобные. С натяжкой и скидкой на: человечность организма. Да, мне не нужны ограничения. Собственные. Чужие. Эфирные. Необходимые. Но мне не нужны ограничения.

— Ах ты сволочь! Отпусти! Методов много! Несколько поводов уже подано — кушайте. Жрите! Вылизывайте руки, пахнущие табаком. Несколько поводов уже подано. Играйте! Вы своей, а я — моей силами. На руках.

Победителя нужно отпустить самым скорым из всех невозможных способов, но об этом позже: Вы не узнаете: Только после: Только откройте. Откройте же, право, что вам до меня, первый прохожий?