Редакция считает, что и такого рода литература имеет право на жизнь. Однако, несмотря на достоинства и недостатки данного текста, редакция оставляет за собой право не разделять взгляды автора, — прим. ред.

— Спасибо, — сказал Бартоломей, засунув руки в карманы, и побрёл назад по улице.

— Пожалуйста! — крикнула ему вслед Акулина и, смачно плюнув на землю, закурила и побежала домой, к мужу.

Мужа дома не было, и она заглянула в кастрюлю, где плавала нога курицы и грязные носки мужа.

— Вот придурок! — сказала Акулина и засунула в кастрюлю свои трусы; грязные ... Фу — у — у — у!

— Сама дура! — ответил муж, вылезая из-под кровати и кидая в ту же кастрюльку свою сигаретку.

— А, ты здесь! Ну, здравствуй, идиот! — сказала Акулина и, заглянув в кастрюлю, добавила: — Боже мой! Какое расточительство!

— Привет, растяпа! — ответил он.— Прочисти свои мозги! — и медленно пополз к окну.

— Ну, где ты сегодня был, мой психопатический друг? — спросила она.

— А ты, сударыня?

— Я? У Бартоломея! — самодовольно сказала Акулина. — Ах, какая я была гадкая!

— Может, я покажусь тебе банальным, но всё же скажу: ну и дура!

Она подошла к вешалке в шкафу, на которой висел кот, и запинала его в уголок. На вешалку она повесила свое пальто и трусы, вытащенные из кастрюли. Потом поставила кастрюльку на стол, достала поварёшку и сказала:

— Жри, кретин!

— Сама жри, безмозглая деревенщина! А я уже поел.

— Ну и пошел к чёрту!

— А иди-ка ты знаешь куда? Стерва ты!

— Ты выглядишь лучше, когда я тебя не вижу! — сообщила Акулина, напялив огромные чёрные очки.

— Господи! Как ты меня бесишь! — устало произнёс муж.

— ИДИ СПАТЬ! Дрянь волосатая! — заорала она, — Может тогда заткнёшься!

Муж пошёл курить на балкон. А Акулина побежала в магазин на другой конец города за апельсинами, прихватив с собой свою любимую гималайскую крысу.

Муж с балкона проводил её долгим тоскливым взглядом и посильнее прижал к себе своего любимого чеширского кота, у которого от этого ещё больше вылезли глаза из орбит.

И Акулина тоже грустно посмотрела на балкон, но муж Род сделал вид, что не замечает её. И она потопала дальше с меланхолическим выражением лица.

В магазинчике она увидела Бартоломея. Он помахал ей ручкой и пострадал немного, затем подошёл к ней и сказал пискляво:

— Здрасьте!...

— Привет! — буркнула Акулина, грозно зыркнув на него глазами.

— Не понял! — крикнул он басом. — Ты чё зыркаешь? Не рада меня видеть?

— Рада! — скромно прошептала она. — Очень!

И почесала ему голову чесалкой. Он довольно улыбнулся, поковырял в ухе мизинцем и спросил:

— Куда это ты направилась?

— Я? В магазинчик решила сбегать, за апельсинами.

— Мужу?

— Н-ну, могу и тебе купить заодно!

— Ненавижу апельсины!!! — заорал он.

— Н-ну, могу мандаринов... или бананов. Ну, хоть бананы ты навидишь?!!!!

— НЕ-Е-Е-ЕТ!

И тут из-под прилавка выскочил Род и закричал:

— Ага! Вот вы где, маленькие ублюдки! Что вы здесь делаете вдвоём? Быстро! Отвечайте!

— Дура! Что ж ты не сказала, что муж с тобой!

— Ах ты сволочь! — заорал Род. — Как ты смеешь обзывать мою жену этим поганым словом! Ты, факин паразит!

— Да. Он на меня еще наорал! И голову ему чесать заставил! — заплакала Акулина.

— Ах, голову чесать!!! Тебе?! Ты — гадость и дрянь! Фак оф от моей жены. Шас я тебе почешу голову! — и, достав кота из сумки, Род крикнул: Фас!

Кот, вытаращив глаза и разинув пасть с тремя рядами острых зубов, бросился на Бартоломея. Он вцепился когтями в лицо ему и отгрыз ухо, которое потом слюняво выплюнул Акулине в руки.

—И-И-И-И-И-И-И-И! — заорала Акулина и кинула им в мужа. — Motherfucker, что ж ты сделал! Я тебя ненавижу!!!...

—Заткнись и смотри, — ответил Род.

А тем временем кот уже догрызал вторую ногу.

Бартоломей забился в последней судороге. Муж задумался и сказал:

— Пора сматываться!— он схватил Акулину и кота-монстра, который всё ещё рычал, булькал и пускал слюни, и запихал их в свою машину-жучка. Они поехали, и в машине играла весёлая музычка.

Акулина захлебывалась собственными слезами и соплями. А Род молча рулил машину! Мимо проносились полицейские машины и громко орали своими мигалками. Кот свернулся на его коленях и, мило посапывая, заснул.

— Прекрати истерику! — тихо сказал он.

— Ты... ты... ты... ма... ма... ма... ниак... — и слёзы буль-буль.

— Я... я... я... маниак? — передразнил он.

— Ага, — хлюп-хлюп.

Они подъехали к бензоколонке, и Род молча вышел из машины. А Акулина побежала в туалэт типа сортира, обозначенный буквой жо. Она посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась: по всему лицу размазана синяя тушь для глаз, а вокруг рта — красная помада, глаза побагровели от слез и стали вылазить из орбит.

Акулина смыла размазню, вдавила глаза обратно и накрасилась заново. На все это ушло 45 минут.

Когда она вернулась, Род курил, пил пиво и ел «Wagon wills»

— Ну какого ты пьёшь?! — крикнула она. — Нам ещё до дома ехать!

— Но я же «Wagon wills(ом)» заедаю! — виновато промямлил Род.

— Ладно, брось трепаться и дай сигаретку! — сказала Акулина и села в машину. На кота.

— БЕ-Е-Е! — сказал кот и вывалил язык.

Род схватил его за язык и вытянул из-под Акулиновской попы.

— Ну всё, — сказала Акулина,— Давай, докушивай свой «Wagon wills» и поехали домой — поговорим.

— Поговорим!!! — загадочно ответил Род и захихикал: — Ха-ха-ха. Хе-хе-хе.

Акулина тоже нервно засмеялась, отобрала у него пиво и с громким хлюпаньем засосала полбутылки.

Они молча поехали домой.

В квартире был обычный милый бардак. Котяра прыгнул в своё гнездо и затих. А Акулина сняла трусы с вешалки и надела их на голову своей крысы.

Род сел напротив мусорки и стал выпускать точные  длинные плевки в неё.

— Ну, что, — сказала Акулина, — Поговорим?

— Ладно, — ответил он, грустно посмотрев на Акулину. — Ну, что, выпьем по 100 грамм для начала...

— Нет уж, говори всё сразу.

— Лично я уезжаю в... — сказал он, опять плюнув в помойное ведро. — Бегемотию. Все равно отношения у нас отвратные... — при этом лицо у него стало печальное-печальное. — И Бартоломея я убил. Так что терять мне уже нечего!

— Ну и вали! — заорала Акулина и выбежала из комнаты, чтобы скрыть слёзы, навернувшиеся на глаза.

— Погоди! — прокричал Род ей вслед. — А попрощаться?

Но ответа не последовало. Тогда он пошел в ванную, взял в одну руку зубную щетку, под мышку запихал кота и подошел к Акулине.

— Я оставляю тебе эту квартиру и мои вещи, можешь подарить их другому дядечке, с которым ты будешь жить, — сказал он, роняя скупую мужскую слезу на кота. — Ну а машину я тебе фигли отдам, я на ней поеду.

— Ладно, — тихо пробормотала Акулина, чуть не плача.

И вдруг набросилась на Рода и с размаху поцеловала взасос.

— Ого-о-о-о-о! — сказал Род и потупил глаза.

— Ну, всё! Дольше прощание — больше слёз. Всё, пошел вон! — и она вытолкала его за дверь, захлопнула её и разразилась громкими, душераздирающими рыданиями.

— АБВГДЕЁЖЗИЙКЛМНОПСТУФХЦЧШЩЪЫЬЭЮЯ — выругался Род, мрачно пошёл к машине и громко демонстративно хлопнул дверью. — Фак тебе в руки и прощай! — шёпотом добавил он.

— А-А-А-А-А! — орала Акулина и бессильно рыдала.

Но Род, не обернувшись, нажал на газ, придавив кота, который оглушительно заорал в тон с Акулиной. Пошёл дождь, дорога стала уходить из-под колёс. Впереди появились огни аэропорта. Он яростно припарковался, опрокинув фонарный столб и поцеловавшись с другой машиной. Когда он входил внутрь, по рассеянности, стукнулся носом о дверь. Он подошёл к телефону, опустил монетку и набрал первые цифры своего номера, но потом с обидой бросил трубку. Потом снова набрал номер.

Акулина, сидя в квартире, истерично бросилась к телефону.

— Алло! Алло! — орала она в трубку изо всех сил.

— Пии-Пии-Пии... — ответил телефон. Акулина заплакала снова...

А Род уже садился в самолёт. Он поднялся по трапу и запихнул кота в верхнее багажное отделение, уселся в креслице и пристегнул ремни. И в этот момент он понял, ЧТО ОН ЕЁ ЛЮБИТ и то, КАК он её любит. Но было уже поздно: самолёт уже взлетел!

Тем временем Акулина сидела у себя дома и ела яичницу с глазами. И тут она тоже поняла, что ЛЮБИТ РОДА! Она даже чуть не подавилась, но, прокашлявшись, она бросилась к телефону — звонить в аэропорт.

— Алё, Алё. Это аэропорт? — прокричала она, громко дыша в трубку.

— Нет! Это Тормоз!

— А-а-а, Тормоз, скажите пожалуйста. А самолёт № ... уже взлетел?

— Щас, погодите! Посмотрю! ... Ага, взлетел.

— Посадите немедленно! Там бомба!

— Бомба? ... Гм-Гм...

А в это время в самолёте...

Род вдруг упал и стал биться в конвульсиях, косить глаза, пускать слюни и орать.

— Боже! Что с ним? — закричали все.

— Ну, что вы все за придурки! — сказал Род, поднимаясь. — Разве не видно, что у меня приступ эпилепсии! — и снова забился.

— Ах, — почти шёпотом проговорила стюардесса. — Нужно срочно остановить самолёт!— и бросилась в кабину пилота с криком — Ва-а-ася, то-о-ормо-ози-и!

И тут же по голос по радио загундосил:

— Товарищи пассажиры, в связи с непредвиденным случаем эпилепсии, самолёт совершает вынужденную посадку в аэропорту города, из которого вылетели.

— Ха-ха! Ура! — крикнул Род и продолжил биться в конвульсиях.

... А Акулина снова позвонила и хриплым басом (чтоб её не узнали) спросила:

— Але! Это аэропорт?

— Нет, это Тормоз, — ответили ей.

— Скажите, Тормоз, а самолет № ... уже взлетел?

— Щас, погодите, посмотрю... Нет, он уже вернулся. Там бомба и эпилепсия.

— Чего-о-о?

— А ничего-о-о!

— Ну и Fuck off! — крикнула Акулина и повесила трубку.

Она схватила грязный вонючий носок, который забыл Род, и помчалась в а.п.

Когда она впёрлась в аэропорт, то увидела подлетающий кривобокий самолёт без одного крыла и подумала: «Он точно прилетел в этом самолёте» и, радостно вскрикнув: «Ура!», понеслась на посадочную площадку.

А Род уже выламывал дверь самолёта изнутри, то и дело отшвыривая подбегающих стюардесс.

Он выполз и увидел вдали бегущую Акулину с развевающимся носком в руке. Он тоже побежал ей навстречу и закричал:

— Акулина!!!

— Роооооооооод! — орала она.

Но тут Акулина споткнулась и шмякнулась на землю, разбив нос. Род заорал:

— Акулина! — подбежал к ней и пнул тяжёлым сапогом в живот.

— Вот тебе, вот тебе! Не будешь меня дрянью волосатой обзывать!

А натренированная Акулина ловко схватила его за ногу и дёрнула изо всех сил. Нога оторвалась. Акулина вскочила и стала бить Рода ею по голове...

— Девушка, приехали! —услышала он далёкий голос, открыла глаза и увидела, что подъехала к а.п. на такси.

«Жаль, что это был только сон», — подумала Акулина. А Род уже бежал по взлётной полосе. Акулина выскочила из такси и, не заплативши, понеслась ему навстречу.

— Акулина! — орал Род.

— Роооооооооод! — вопила Акулина.

Вдруг из-за угла выехал самолёт ИЛ — 149. За рулём его сидел изуродованный Бартоломей. Но тут из а.п. выскочил бдительный Тормоз и кинул бомбу. Самолёт взорвался. Род упал на Акулину и они стали целоваться.

Тормоз прослезился и скромно отвернулся. Но тут из горящего самолёта выполз полусгоревший Бартоломей с автоматом Калашникова. Тормоз кинул ещё одну бомбу, но Барт подстрелил её на лету и она взорвалась в воздухе. Акулина произнесла:

— Ах, как это романтично — поцелуй среди взрывов бомб. Знаешь, Род, я никогда не буду отрывать тебе ноги. Я тебя люблю!!!

— Правда?! А я никогда не буду бить тебя ногами в живот. Я тебя тоже люблю.

Они опять поцеловались. А в это время Бартоломей с Тормозом уже помирились и пошли в пивную «Погребок Ганса».