Когда все вернулось, он снова сидел, склонившись над кроватью Киры. Было очень тихо, слышны только мелодичные звоночки приборов, звуки очень мирные и покойные. Секунды текли за секундами, время текло. Поднялся он с колен лишь десять часов спустя. Кира умерла. Умерла тихо, беззвучно, будто не умерла вовсе, а впервые за последние дни крепко уснула. И только снова, на краткий миг, почудилась на дне ее глаз слезинка, да мелькнула в последнее мгновение мысль. Умерла.

Выходя из комнаты, он тихонько прикрыл дверь, глядя прямо в глаза, что внимательно его изучали. Было странно, что двое местных, сидевших в углу за столом, не видели этих глаз. Покуда они недоуменно разглядывали уставившегося куда-то в пространство Сержанта, шептавшего что-то невнятное.

...где-то я эти глаза видел...

Все, пора действовать, дальше ждать просто нельзя. Он опоздает если не поспешит. С этой минуты Кира будет для него вечно той девушкой, которая рвала цветы на лугу, заливаясь теплым смехом. Не хладным телом на смертном одре, а той... Она так хотела.

Широким шагом Сержант покинул дом, даже не сделав движения собрать вещи — вышел на улицу в чем был. Капсула, которую он припрятал после доставки последнего груза, еще имела немного топлива и доставит его к дому Учителя за минуту. Сейчас главное — не скрытность, а внезапность. Только в этом случае ему удастся. Вере в это служили и глаза, они давали обещание. С ними он мог все. Что же ты, Учитель, а?

Вытаскивать капсулу из укрытия стоило больших усилий, а он так устал за последнее время. Сжав в ладонях выступающие элероны полуторатонного цилиндра, Сержант чувствовал чудовищное напряжение мышц спины и клял про себя плохо откачанные магнитоподшипники. Наконец, сигара капсулы стала вертикально, осталось только запустить «вручную» стартовый механизм и успеть вжаться в импровизированное сидение, некогда было даже испугаться, не рванет ли в полете аварийная, по сути, двигательная установка.

Спустя некоторое время его выбросило на посеребренную траву, все еще несущую часть статического заряда. Приземление было штатным, бесшумным и быстрым, а на то, чтобы его почувствовать, у Учителя уйдет время. Этими-то отмеренными самой Судьбой секундами он и должен распорядиться. Нужно все это остановить, во что бы то ни стало.

Словно тень, бесшумно несущаяся во мраке ночи, он влетел на крыльцо и, обратившись тяжкой скалою, ударил в дверь, начисто снося ее с удерживающих запоров. Когда-то Сержанта учили, что целеустремленный человек подобен молоту, враз сносящему горы со своего пути. Таков теперь он. Обстановка дома совершенно не изменилась, все оставалось по-старому. На мгновение обозначив на лице ухмылку, Сержант вогнал себя в экшн. Приближающая фигура Учителя, склонившаяся над прибором связи, казалась статуей, замершей под тяжелым взглядом тоже почти не движущегося в застывшем воздухе Сержанта. Один единственный удар станет завершением — потом надо будет много о чем побеседовать, он пока его надо отключить. Фигура Учителя рывком метнулась навстречу, так и не двинувшись... Неужели все будет так просто?

Уже ребро ладони выдвинулось вперед, разрывая вихрящуюся атмосферу — воздух напрягся, транслируя толчок, сгусток ударных волн пошел вперед. Вот и все. Однако в последний момент Учитель все же начал бесполезное, запаздывающее движение.

Блеснули глаза, встречный ментальный сигнал был мгновенным и мощным. Атака оказалась настолько сокрушительной, что, даже будучи предвиденной, полностью прошла к цели. Сержант начал гасить сознание, чтобы выйти через подсознательные реакции на продолжение атаки, но был тут же смят. На него навалилась темнота.

Приходил он в себя медленно. Когда Сержант вновь смог открыть глаза, он увидел тускло освещенную большую комнату. Учитель сидел во все той же позе склонившись к прибору, лежащему у него на коленях. Высокая спинка кресла оставляла лишь немного падающего из окна света, так что лицо Гостя освещалось только сполохами света с панели. Лицо его казалось напряженным, хотя при таком освещении Сержант не за что бы не поручился. В углу комнаты, почувствовал он, находился биотех. Не стоит обращать внимания. Итак, я умудрился провалить все возможности. Шанс упущен, достанет ли у тебя сил увидеть результат? Однако не смотря на полный ступор в голове Сержанта продолжало что-то, не сказать, тревожить, а раздражать — вот нужное слово. Он лениво попытался понять. И понял: «Это...»

Свет в окнах. Он что-то напоминал своим постоянным мерцанием, багрового цвета пятна плясали по едва освещенным стенам, предавая помещению толику демонической атмосферы. Это был не закат, как Сержант подумал поначалу, таких закатов не бывает даже здесь. Он тут же почувствовал запах дыма, кто-то жжет на улице костры. Костры?

Учитель поднял голову.

— Долго же вы, Сержант, лежали. Уж сутки с гаком прошли, — произнес он, встречая взгляд Сержанта.

— Где мы?

Брови Учителя полезли вверх.

— Постоянно забываю, что вы, Сержант, при всех своих достоинствах, просто человек. Дело не в том, где, а в том как.

Сержант промолчал, ожидая продолжения фразы.

— Да вы гляньте... — последовала чуть заметная пауза, словно Учитель подбирал слово, — в окно, если любопытно — до некоторой степени вы вольны. Однако, сами понимаете, если что, я вас пресеку. Собственно, вам пришлось прочувствовать на себе некоторые мои способности. Покончить с собой я вам тоже не дам.

Но Сержант его уже не слушал, он поднялся на ноги и подошел к окну. При чем тут как? В предрассветной мгле действительно догорали костры... Это было словно удар поддых. Услужливое тренированное зрение автоматически акцентировало внимание, когда он, наконец, понял, что там горело.

К черным закопченным балкам, скрепленным буквой Т, были прикручены наполовину обугленные фигуры. Обгоревшие до костей тела Гостей, сразу же пришел в голову ответ. На каждом был его личный медальон, и порывы резкого ветра болтали серебристые диски на цепочках, до жути ярко блестевших на проглядывающих ребрах.

Все, они все здесь.

Первый шок начал проходить, так что он, наконец, начал замечать десятки, а то и сотни беснующихся местных. Криков вследствие хорошей звукоизоляции слышно не было, ну и за то спасибо, подумал Сержант сквозь постоянный шум в ушах. Столько смертей. Психика совершенно не справлялась с потоком событий, льющимся через нее, но это было даже хорошо. Сержант уже привык к отстраненности своего сознания, глухая стена из ваты пропускала внутрь только точечные уколы, страшно становилось по другому поводу — когда-нибудь ему придется обдумать это все, а уж тогда помоги ему свет самому с ума не сойти вслед окружающей действительности. Мысли были жесткими и мрачными, в душе было пусто, словно после затянувшейся попойки, вот только похмелье все не наступало. Даже чувство конца было до невозможности покойным и отстраненным. Голос возник ниоткуда, будто он всегда был где-то поблизости, этот Голос и Взгляд были единым целым.

Плохо, Сержант, надо твердо смотреть в глаза врагу. Ведь вот он, это не отвлеченный враг из дальних миров, даже душой-то не наделенный, а конкретный, живой. Ба, да я слышу страх перед будущим! Негоже воину прятать взор при подобных обстоятельствах. Ведь часть вины висит на тебе!

А ведь правда. «Схожу с ума», — жестко подумал Сержант, однако взгляд его мгновенно потвердел, подчиняясь бестелесному голосу.

— Я полагаю, вам есть что сказать, перед тем, как я окажусь там.

Реакция на реплику последовала странная, Учитель вдруг вскинул голову и громко захохотал. Руки его затряслись и выронили аппарат. Смех был отрывистым и судорожным, вскоре сменившийся кашлем. Сержант никак не реагировал, он предпочитал дождаться ответа. Наконец Учитель успокоился.

— Да, молодой человек, надо отдать вам должное, вы отлично просчитали ситуацию, но вот чего вам не хватает, так это элементарного воображения. Ну, неужели я похож на человека, который, дабы устрашить своих жертв, им басни травит? — лицо Учителя вновь стало каменным. Его твердый голос теперь выплевывал слова с четкостью компьютера, но глаза Гостя уже на Сержанта не смотрели.

— Вы плохой ученик, Сержант. Доверие к Учителю должно быть стержнем, на котором крепится все остальное. Так вот, скажу я вам одну вещь: тот медальон, что достался головорезам, ворвавшимся к Кире, принадлежал Самоину. И еще, что бы вы ни думали, эти костры на улице являются жертвой на алтарь будущей жизни этого мира. Однако именно вы сделали так, чтобы Кире в этом будущем не было места.

Слушай, Сержант, а не морочит ли он тебе голову? То, что он сказал, не несет информацию, только сплошные эмоции. Силой только одной логики невозможно восстановить здание реальности по паре кирпичей — это будет не дом, а будка для собаки. Хорошая, но все-таки будка. Учитель хочет запутать тебя своими словами, разрушить твои представления о действительности, чтобы... построить новое здание? Или все-таки старое?

«Я схожу с ума». Сержант вдруг почему-то испугался. Да, пожалуй, это верно, скоро совсем тронется, но до этого нужно разок постараться, это в последнее время почему-то плохо удается. Вспомнив эпизод, когда местные его чуть не убили на холме, Сержант ободрился, тогда тоже... Заряд темной энергии можно отклонить, но не отразить. Шансы велики. А уж мощность удара, на которую он был способен, сильно с тех пор возросла. Воин бережет свою честь. Когда я лежал, мертвый, на поле брани в далекой стране Неведомо-Где, я был абсолютно честен перед своим прошлым. И ты будь, Сержант.

Энергия потекла жаркими каплями, будто кровь, сочащаяся из раны. И тут же глаза Учителя сверкнули в полумраке.

— Так вы готовы слушать, Сержант? Выйти отсюда достоин только способный услышать в любой ситуации.

— Я слушаю. Слышу и слушаю.

— Хорошо. Дело в том, что моя задача невероятно сложна и без вас. Но вы — самая сложная проблема. Хоть вы и не поддаетесь ничему тому, что претит вашему внутреннему кодексу, я попытаюсь. Учтите, я не связан ничем. Первый хочет взять вас в Космос, но это мой и только мой выбор. При всем прочем вы мой ученик. А теперь стойте и слушайте, ибо только правда решит все.

Новая интонация Учителя невольно привлекла внимание, но отступать было уже поздно. Ощущение было странным. Не пугающим, нет, скорее пьяняще ошеломляющим. Так решают задачу, являющуюся целью всей твоей жизни. Ту, что тянет из тебя сок подобно плоду, зреющему под сердцем у женщины. И отдавая ей, ты бываешь счастлив. Только так... И вот она родилась. Полюс, цель, ядро, особая точка твоих помыслов, чаяний и стремлений. Так, страдавший амнезией, разом вспомнив свою жизнь, начинает восхищенно перебирать в памяти воспоминания. Так, вернувшись в город детства, ты находишь его другим, но с упоением разглядываешь заброшенный парк — место, где было твое Царство Детства. Учитель знал, что делал. Вся выданная им информация уложилась в памяти за мгновение. Он теперь мог смотреть на проблему сверху, наблюдая ее целиком. И принялся вспоминать...

Би-Дзета Дракона III, звездная система 328А-613 в Галактическом Каталоге была третьей по счету планетой, заселенной едва нашедшим в себе силы выжить после Века-Вне человечеством. Синие моря, красивейшие горы, зеленые равнины степей и саванн, темные прохладные леса и кристально-чистые озера. Колония росла быстро, так что вскоре ее название Альфа стало обретать новый смысл Первая. Мир, ставший новым символом человечества, вместо потерянной навсегда Терры. Население составляли большей частью представители интеллигенции, люди искусства, ученые, философы. Лицо планеты не было искорежено громадами заводских комплексов, оставаясь чистым и нетронутым. Рои кораблей не бороздили ее Зону Влияния, мир стал академическим. Или просто Мечтой о Рае. В ней так нуждались.

Это спасло Альфу, одновременно сгубив ее. Когда снова пришли враги, они нападали только на промышленные центры ставшей довольно большой Зоны Человечества. Откуда роботам понять ценность опаловой капли, плывущей по черноте неба? Рвалась огненная спираль Второй Эпохи. А Альфа оставалась в стороне. Когда о ней вспомнили, на всей планете не было никого, кто слышал что-нибудь о Галактике.

Движение Архитекторов не затронуло Альфу, и ее оставили в одиночестве на долгие тысячелетия. Пару раз цивилизация едва ее не покинула, но последние триста лет появились на ней люди, очень похожие на изначальных поселенцев Альфы. Растворялись одна за другой границы государств, раскапывались древние архивы, писались новые книги. Общество двигалось вперед семимильными шагами, вплотную приближаясь к вступлению в Галактическое Содружество. Флотские десанты докладывали самые наилучшие рекомендации... Конец наступил внезапно, как и все концы.

Один из автоматов, несших оборудование пробной предконтактной экспедиции, уже севшей на планету, внезапно дал сбой при посадке. Отключилось экранирующее поле, что повлекло за собой ответ мгновенный и страшный. Ядерные запасы вековой давности пришли в движение, защищая несуществующие интересы исчезнувших правительств.

Альфа полыхнула, погребя под руинами все... Надежды Совета Вечных, контактную миссию, тысячелетнюю культуру и людей... миллиарды человеческих жизней. Контактная группа, пережившая ядерный ад за стенками корабля смогла лишь передать сообщение о том, что все кончено. Подоспевшая помощь нашла только тела — все члены миссии покончили с собой. Виновных не было, были только жертвы.

Стройные ряды тех, кто пришел на планету из Галактики, продолжали устилать ее поверхность, но искупить ничего уже не могли. Только гораздо позже данные об инциденте сделали... неофициальными.

Мысли загустели, мир вокруг поплыл, заколыхался, словно истаявшее желе. Ощущение, похожее на знакомое это, но глубже, стремительнее, ближе и плавней.

Ну, вот и началось. Ты, коллега, не любишь напрягать мозги, сразу видна армейская выучка, — заворчал вдруг Голос. — Надобно подсобить... Как это у вас там говорится, от винта! Ну, а за последствия сам отвечать будешь, не все же мне отдуваться.

И словно гонг прозвенел над мрачным болотом бытия, когда внутри него завертелась, разворачиваясь во всю длину, тугая спираль Логики. Слияние Воли и Духа творило правду из окружающего хаоса лжи. Более не было Сержанта, сжавшегося где-то в неведомой глубине космоса, баюкая поток черной энергии. Был лишь младенец, новорожденный, невинный. Вечный Сержант, сила Галактического масштаба, принялась за первое свое дело.

Спусковой механизм пущен.