цвет окна иногда разбавляют

в оранжевой кожице двери

тараканьи потери

их смех

моя истерика

а кто их и как моя?

смену блюя

расставляю

в клетках такси

на лестнице

сельдь-иваси

отправили в космос

она небольшого роста

выросли зубы

грызут косточку

а жабры переоборудованы под собственный сок

в глазах обрадованно повисла пуля в висок

не долетела из глубины пузыря мелочного

ручками и улыбочками разлетелось

опять нечего вспоминать

рвет влажным полупереваренным запахом

и обрывками того, что называть

необходимо кашкой которой питать

свои глаза с пахом каждое послезавтра

как

без зубьев

старичок божий кулачок

пригубит

коньяк

да

опьянеет

да начнет выкрикывать-вырисовывать

узоры на коже апельсиньей

слюну не жалея

доверяя себе посильно

окончательно

избей не робей

да полей

цветочки

многоточием из чайника на кухне

общежития святых

пот кровавый

скатывается по черепу

изнутри

и свертывается

в слова

застревающие где-то под ключицей

я совершенно спокойно утверждаю

что подключиться

чтобы замкнуло накоротко

жалких выродков

невозможно.

не предусмотрено

механизмом

да и противоречит

потребностям организма

круглого и истекающего соком

которой облегчит

существование непонятно кого

по утрам, которые бывают после того

как лягут спать

те, что берутся называть рать

королевскую

словами известными

заберутся под кровать

и упадут как яйцо на нее снизу вверх

и накажет их я

бронированной скорлупкой

прозрачной как стены за дверями

и жалкой как оголенная кость

оконной рамы