...этот Дом был живым существом. Позвоночником ему служила шахта лифта, а изгибы лестницы — рёбрами. Однако устроен он был намного рациональнее любого другого существа: позвоночник служил ему ещё и пищеводом, по которому ежедневно передвигались сотни его симбионтов. Их Дом размещал в специальных полостях внутри своего тела, даруя укрытие от проявлений окружающей среды. Симбионты же были ему за это безмерно благодарны. Каждый вечер толпа цветных и весёлых существ заходила в глотку подъезда и поднималась по пищеводу-позвоночнику, чтобы наутро покинуть Дом серой и безликой толпой...

Они шли по улице втроём: он, она и Она. Первые двое держались за руки и смотрели то друг на друга, то куда-то вперёд. Она же, как всегда, висела у неё на плече, и никуда не смотрела, поскольку не умела смотреть. Она была сумкой. И верно — зачем ей смотреть? Она намного лучше думала. Вот какие мысли витали внутри неё.

"Я сумка. Я вмещаю в себя зонт и сотовый телефон. Наверно, для этого меня и сделали сумкой. Но ведь я ещё и мыслю! Значит, я не сумка, а Сумка. Нет, скорее Мыслящая Сумка. А раз я мыслю, я существую. Выходит, что я — Существующая Сумка. Я — Существо, ведь я существую? Верно?"

Так думала Сумка, и она существовала объективно, в отличие от многих других предметов и людей, её окружающих.

...Дом не был занят вопросом, существует он или нет. Он вообще никого ни о чём не спрашивал. Просто он переваривал существ, так доверчиво забравшихся внутрь его. Иногда их ресурс заканчивался, и они сами заботились о том, чтобы не засорять Дом неработоспособными телами. А иногда приносили совсем маленьких, плачущих существ. Они, конечно, вырастали и становились полноправными симбионтами Дома. От этого всем было хорошо — и Дому, и существам. А то, что один питается другими — так ведь это естественный процесс...

Трое шли вниз по улице и молчали. Если бы сейчас было позднее часа на два, то они любовались бы закатом (по крайней мере, двое из них). Он говорил бы какие-то странные фразы по поводу красоты заходящего солнца, а она кивала бы головой, тоже говоря что-то. Но сейчас солнце хоть и клонилось к горизонту, но ещё не садилось. И поэтому они шли молча, думая каждый о своём и держась за руки.

...как нетрудно догадаться, Дом не любил тех, кто жил в нём. Но и не ненавидел. Он вообще не был занят вопросом, любит ли он кого-нибудь...

На самом деле, и он, и она думали об одном и том же. Сумка знала это, но не говорила, ведь она не умела говорить. Лучше всего она умела делать две вещи — мыслить и существовать. Но это же одна и та же функция. С этим мало кто не согласится.

...Дом увидел их издалека и гостеприимно распахнул дверь. Три симбионта зашли внутрь. Двоих дом узнал сразу, а ещё один был ему почти незнаком. Ну и что? И без него у Дома хватало мыслящих существ.

Если бы Дом мог любить или не любить, он бы не любил мысль, как вещь, мешающую нормальному существованию. Но ему было, конечно, всё равно. Сам он не обладал способностью мыслить, и поэтому спокойно находился во времени и пространстве, закусывая мыслеформами симбионтов...

Сумка полетела на пол, ударившись об ножку кровати. "Мне, наверно, должно быть больно" — подумала Она. Она вообще любила думать. Владелица Сумки закрыла входную дверь и отправилась на кухню, к холодильнику. А тот, третий, так и не ставший симбионтом этого дома, быстро шагал прочь. "Интересно, почему он всегда так быстро уходит? Наверное, кто-то его сильно ждёт" — думала сумка, но вслух ничего не говорила. Ей было очень легко и удобно думать — ведь она существовала объективно.

...этот Дом, хоть и был Другим, но тоже не мыслил, но существовал. И поэтому он совсем не обрадовался возвращению одного из своих. Но он и не злился. Главное то, что он снова сможет поесть. А это и есть залог существования.