Никита как-то слишком выделялся на общем фоне: невысокий, крепко сбитый. Оттеночные линзы на неожиданно нежных голубых глазах. Стрижен под бобрик, и рыж, как июльский подсолнух. Устойчив, как баобаб. По всему видно, что в сердцах пускает в ход руки. На племенного, горячего жеребца он становился похожим, если оказывался в обществе дамы. Тогда, весь устремляясь навстречу, он излучал феромоны и флюиды.

Сочно, будто уплетая дольки апельсина, травил анекдоты. Вполне приличные: в некоторых местах острые, а в некоторых — милые детской жестокостью. Излюбленный репертуар — похождения поручика Ржевского и Вовочки. Он был просто неотразим, произнося кульминационную фразу одного из них: "Если ручка — она, а стержень — он, и они друг в друге, то почему же у них нет детей?". И все дамы неизменно впадали в катарсис, ахали и жмурились: они представляли веселый скрип пружин и юмор наедине, когда все пикантные словечки не заменяются пробелом глубокомысленного молчания...

Мог запросто, по-приятельски, подсунуть в сумочку толстую пачку купюр или, увлекая в магазин кожи и меха "Клеопатра", бросить к ногам избранной все, что ей заблагорассудится, ибо знал, что все, что она должна ему будет теперь, стоит многого, так как нет ничего более покладистого и страстного, чем благодарная женщина. Знал, что вексель оплатят, едва только минется порог, и они окажутся в уютной квартирке — гнездышке, где блистала своим оперением не одна райская птица. Ему нравилось, как он выражался, "делать женщин".

Чем же он взял ее, Галчонка? Не деньгами — в этом отношении она равнодушна: хватает на удовлетворение потребностей — и ладно, но чтобы любить... Понятие любви не состыковывается с такой материальностью, как деньги. Это принижает душу... Заваливал цветами? Дарил тряпки? Цветы, вообще-то, этикетное дополнение, а вот платье и рестораны — это уже пошло... Переспать за платье... Значит, такая женщина стоит только куска ткани, и ее собственная цена прямо эквивалентна затраченным средствам на рестораны и платья... Она предпочитала вообще не иметь цены... Лучше просто так, даром, чем ловить себя на мысли, что в принципе просто ... (опущу ненормативную лексику) за какой-то материальный фактор. Если только пожалела... Но за что? За что было жалеть здорового, сильного мужика в расцвете сил, не имевшего ни одного больного зуба?!

Он ехал по жизни во внедорожнике, поднимая облака пыли колесами и отражая радугу лобовым стеклом. Асфальтовая полоса оставалась позади, а пытавшиеся обогнать неизбежно сворачивали в кювет.

Если парковал машину, то лихо сносил все ограждения, а колесами тер поребрик так, что повреждалась резина. Да и сам он был весь, как его джип, украшенный зеленым птеродактилем — внушителен и опасен. На вопрос, за что она его любила в свое время, если IQ не превышает отметки в 73 единицы — минимальный показатель сохранного интеллекта, я получил ответ "не с мозгами же спать!" (заменил слово на аналог из литературного языка). Как всегда, она оказалась права: женщинам требуется мужская сила, а мозгом способен заинтересоваться разве только патологоанатом.

Я имею успех в интеллектуальной деятельности, из чего следует, что ничем не могу заинтересовать женщин. Они хотят, чтобы на них кидались аки тигр, а какой из меня тигр? Жалкий котик-обломист... Да, я могу рассказать горы историй, но с юмором плоховато. Разве только с черным... Каждое событие можно поднести и как сверхтрагичный случай, и как животоразрывательный анекдот, но мой излюбленный литературный жанр — некрологи, если бы я создавал произведения, то это были бы сплошь эпитафии, да притчи о страшном суде...

Чем я мог ее удержать? Разве, браком... Но штамп в паспорте — не то, чем она дорожит. Да и дорожит ли она вообще чем-либо? Она — божество, поскольку способна в равной степени сбалансировать добро и зло, пропустив его через свою душу или красивое, но бесчувственное тело. Она карает и милует, ласкает и истязает. Она — за гранью понимания. Женщина — загадка. Оттого катрен ее судьбы был трагично прекрасен — по-видимому, Автор Вселенной написал его в кокаиновом тумане, проливая слезы блаженства самоистязания. Я никогда не мог понять, каким образом она подбирает дубликаты ключей к замкам чужих душ. Уверен, что мысленно она навешивала на них жетоны с порядковыми номерами, и размещала на гвоздике в хрустальном коробе памяти.

Несомненно, она манипулировала. Но что это были за манипуляции! Просто шах за шахом... Она говорит, что готова отдать жизнь за любимого, и действительно готова, но стоя на карнизе, она обязательно заметит более нуждающегося в ее жизни, и передумает. С Никитой она повторила обычный сценарий — ушла в гардероб, раньше, чем опустился занавес.

Глубокой ночью, когда на карте холодные лучи передвинулись с Антарктиды на Европейскую часть России, а один из них на беспокойные веки Галины, она проснулась и, затаив дыхание, прислушалась: тишина была мертвой, словно кто-то поместил мир в звуконепроницаемую коробку. Она встала и, нагнувшись, отыскала под кроватью затерявшиеся тапочки и, стараясь не издать ни звука, прошла на кухню, завладев по пути телефонной трубкой. Закрыла за собой дверь, подвинула табурет к окну, чиркнула пару раз выдохшейся зажигалкой, и глубоко затянулась.

Когда до фильтра остались миллиметры, она, подтянувшись на руке, ловко переместилась на подоконник, толкнула створку, пригнулась, чтобы не удариться головой. Ссутулившись, обняв одной рукой колено, она просидела до рассвета, молча в трубку, слушая безмолвного собеседника и глядя на снег, покрывающий листву. К утру она приняла решение...

— Я сейчас оденусь и уйду, а ты не вздумай останавливать меня. Так будет лучше. Прости за отнятое время. Больше никогда я тебя не побеспокою. Мне нужно было просто прийти и рассказать тебе все это. Прощай...

— Пока, — машинально ответил Никита. Ненужный ботинок остался стоять на тумбочке, возле двери. Он повертел правый, тридцать шестого размера, со скошенным каблуком, и вспомнил, что рядом с его домом есть мастерская, где меняют молнии. А она... город не так уж и велик — поиск нужного человека не составит особого труда. — Дурочка — подумал он с возрастающей нежностью, — надо же, носит с собой запасные ботинки!

Заблуждайся дальше, лев с воробьиным сердцем...