Экземпляр № 9 представлял собой нечто среднее между мальчиком и девочкой: линялые джинсы, короткая стрижка и плоская грудь. Курит сигарету за сигаретой, выражает мысли междометиями и частицами. — Скучно! Никакой борьбы и игры. Все просто. Неумелые поцелуи, жевательная резинка, пристающая к зубам, латекс (Проблем мне не надо. — Мне тоже, киска.). Утром наспех проглоченный кофе, деньги на троллейбус, — любовь вчерашнего подростка. Телефон забыт.

Другое дело экземпляр № 8. Давно и тайно желанная женщина. Точеные лодыжки, маленькие ступни, — темперамент, закованный в броню делового костюма. Только волосы, светло-рыжие в сочетании с кожей персикового оттенка, да любовь к эскимо, выдавали женщину страстную, с трудом держащую себя в рамках пристойности.

На одном вечере, в компании коллег, когда она имела неосторожность поднять бокал за сплоченность коллектива, броня превратилась в стекло со второй дозой, а с третьей рассыпалась осколками. Серые глаза сфокусировались на мне. Она сняла очки, резким движением выдернула шпильку из прически, тряхнув головой, разбросала пряди по плечам, и потянулась пить на брудершафт.

Дальше была ламбада. Она обнажала одноименные с танцем трусики. Я целовал ее в основание шеи и ухо. Когда я касался губами кожи, она вздрагивала и постанывала. Отдаваясь в моем кабинете, при свете, она не обращала внимания на окна без занавесок, на жесткость офисного дивана и отсутствие средства предохранения. Она была просто самкой. Обычной рядовой самкой, огромное количество которых я поимел за свою жизнь.

Получив желаемое, я потерял интерес к ней насовсем. Во-первых, женщина, опробованная один раз, при второй дегустации, кажется перестоявшимся вином, букет которого слишком терпок, и оставляет ощущение оскомины.

Хочется, хочется свежеприготовленного, розового, с легкой кислинкой, а то и просто ягод, дымчатых, будто покрытых сахарной пудрой.

Место на одной из улиц нашего города, где можно снять недорого женщину, носит название "Маневровая панель". Здесь можно найти массу интересных экземпляров: от малолеток-наркоманок, с посиневшими от холода коленями, "зашибающих" на дозу, до молодящихся старух с многолетнем стажем — те всегда раскрашены под хохлому и пользуются неизменным спросом у пацанов. С малолетками связываться — никакого удовольствия — они чаще всего нуждаются в лечении. К чему ловить заразу?

Осматриваю внимательно "выставку". Сегодня для меня может найтись лакомый кусочек.

Я вообще люблю в жизни существ двух видов: кошек и "женщин-кошек". С первыми все понятно, а вот любовь ко вторым нуждается в комментариях. Дело в том, что "кошками" я условно называю семейных женщин, связь с которыми, в силу запретности, более пикантна.

Редкие из них в отсутствие мужей приторговывают своим телом. Запомнилась мне одна такая встреча. Под памятником танкисту и летчику я снял одну. Она оказалась новичком в этом деле. Все время смущалась и закрывала глаза. Поведением она напоминала девушек-отличниц, упившихся до потери координации движения, но тем не менее, любящих с какой-то мрачной сосредоточенностью. Уверен, что в пиковый момент в их головах, отравляя удовольствие и себе, и партнеру, мечется, кидаясь на стены черепной коробки, мысль о беременности. Они молчат, молчат, боясь оказаться неприличными, а я молчу, не желая казаться идиотом, кричащим "ау" в дремучем лесу. Тошнит меня от такой "любви"!

"Да здравствуют звуки подлинной страсти!" — этот лозунг я был готов написать на красной тряпке и носить по городу, гордо разворачивая полотнище в пустынных переулках, и вжимая голову в плечи при виде постовых. Я ходил бы по улицам в сопровождении толпы зевак, кричал бы в колодцах дворов и пугал бы крыс в протухших арках!

"Да здравствует любовь без стеснения" — заткнуть фонтан моего красноречия нашлось бы много желающих. Стоя на коленях на сыром полу камеры, я писал бы простым карандашом на стене "Ура свободным отношениям!" — писал бы, понимая, что ни свободы, ни отношений полов мне еще долго не видать...

Во-вторых, в бездетных замужних женщинах остается какая-то нетронутость, наивность. Как сказал бы старик Фрейд, "девочки без кукол играют сами кукол"... Уверен, что он сказал бы именно так, только выразил бы мысль в более научной форме.

Часто замечая, что люди боятся показаться невежественными (как-то раз я с успехом выдал знаменитое описание булгаковской Маргариты, а именно перефразированное "...Что хотела эта немного косящая, слегка рыжеватая ведьма..." за описание Гоголя одним из его современников), я заливал без малейшего зазрения совести о многих фактах моей личной жизни.

Тигрица, подобранная мною возле одной из гостиниц (точное расположение не назову, но упомяну шоссейное кольцо и, поворотом дальше, знаменитую, обсиженную голубями, статую-страдалицу*, красующуюся на фоне храма науки и знаний*). Я дарил всю любовь и ласку, на которые только был способен холостяк-потребитель, а она рычала по каждому поводу, в том числе и по поводу плохого настроения, тратила огромное количество денег на дорогую косметику. Однажды она ушла по первому тонкому льду в сырую октябрьскую ночь, прихватив с собой кредитную карточку, карточку льготного доступа в интернет, и мой новый шелковый галстук.

Воцарившаяся после ее ухода пустота, превратила меня в коллекционера, обрекла меня на периодические поиски ее.

Вот иногда со спины мелькнет ее худенькая фигурка, продирающаяся через толпу и яростно работающая локтями. Кинусь, переполненный чувствами, трону за плечо, а обернется совсем не та...

Полосатая моя! Блудливая лгунья, зачем ты оставила октябрьскую слякоть в память о нашей страсти? Хуже всего терять в осенние дни, когда невозможно смотреть без слез в плачущее небо, когда мокрый ветер дует через форточку души, а на сердце скребутся братья меньшие...

Ты вернула галстук, завязав его висячим бантом на ручке входной двери, но сама ты не вернулась...