Ночевала она у соседки, чтобы не столкнуться с неспокойным духом бабки Клавы. Лежа на резиновом матрасике для плавания, Валя вычислила, что убить Клавдию могла только она, Валентина, чтобы не платить за квартиру. Эта мысль ее и усыпила.

Утром она не смогла открыть дверь, ключ даже не входил в замок. Выход был один. Валя вышла из подъезда. В халате и торчащей из под него ночнушке на весеннем ветру было неуютно. Вчерашняя девочка с собачкой выпучила глаза, открыла рот и... опять убежала искать спасения у помойки. Валя зажмурилась и побежала через бесконечный двор к телефону-автомату, то и дело попадая розовым тапком в лужи. Он был сломан. Возвращалась теми же лужами. Возле мусорных баков она пнула собачку, натянула девочке шапку на лицо и кинулась в подъезд.

Дрожа не то от холода, не то от злости девушка воткнула ключ в замок, надавила, дверь почему-то тотчас же открылась. Сразу стало жалко собачку. Сумка выпала из ослабевших рук, все содержимое рассыпалось по прихожей: грязные платочки, вязальный крючок, и ключ с брелком в виде книжки. Такой же ключ торчал из двери. Ноги у Валентины подогнулись, и она с размаху села на подставку для обуви. Подставка перевернулась, и взмывший в воздух лыжный ботинок высек из Валькиного лба идею — клонирование!

Она нащупала в углу пассатижи и осторожно подцепила второй ключ — он был другой! Изучение через лупу подтвердило, что ключ был клоном неудавшимся. Но вот брелок совсем не отличался от настоящего — радужная переливающаяся книжка с надписью "Валя". Эти брелки были сделаны на заказ, их дарили на школьном выпускном. Второго такого брелка нет.

Но в сознании смутно забрезжил худой, лопоухий мальчик со скобками на зубах, какие-то любовные записки — Валька Мкргтычян. Ему ведь тоже дарили книжку-брелок с надписью "Валя". Союз мертвой бабки и детской любви был неприятен, и девушка, оставив эксперименты со злополучным ключом, провела остаток дня за проверкой тетрадей, по-коровьи вздыхая о первых поцелуях. Розовые воспоминания прервал сосед-художник Мирон Шлюрп-Загорский. Художник был слаб к пышнотелым женщинам с исключительно трагическими судьбами. А так как Валентина была пышной только в одном месте, чуть ниже талии, и свою жизнь испортила еще не окончательно, то с Шлюрпом у нее был бартер. Мирон ее подкармливал, а соседка фальшиво интересовалась зигзагами судьбы очередной пухлощекой страдалицы. И в этот раз он принес остатки романтического ужина — ананасы и водку вкупе с новой трагической историей: "Представляете, Валюша, такой альтруизм. Жертвовать собой ради сына, а он ее опозорил — стал стриптизером, и еще этот дикий горец-муж. Только я ее понимаю..." Под экзальтированные вскрики стареющего эстета Валя задремала.

На следующий день она проснулась со смутным томлением, которое к обеду вылепилось в страстное желание — узнать о жизненном пути школьной любви. Найти Мкргтычяна было просто. Надо только позвонить старосте класса — Хлебниковой, и через пару часов можно писать досье на каждого одноклассника. Из моря информации обо всем и всех она узнала, что тощий и лопоухий Валентин работает теперь в клубе "Малиновый пиджак".

Продолжение следует...