


|
 |
«Далека дорога твоя»
часть 9, автор на сей раз: Этуа де Сиренн
в начало
предыдущая часть
предыдущее этого автора
...Сколько они уже бредут вот так, без дорог, не зная направления, не зная зачем? Он потерял счет дням да его это и не тревожило.
А кругом расстилалась безрадостная, однообразная, палимая солнцем пустыня. Белёсое небо, добела выжженный безжалостным светилом песок, белые одежды бредущих за ним людей и ждущих, ждущих, ждущих от него откровений...
Он не знал, откуда взялись эти люди и отчего пошли за ним; сколько он себя помнил одиночество было для него лучшим другом. Одиночество укутывало его непроницаемым плащом, навсегда поселив тоску в глубине глаз. Одиночество помогало оставаться наедине с собой даже среди толпы людей. Его оставляли равнодушным их мелочные обиды и склоки, их нелепые притязания и раболепное поклонение ему; но лишь мимо боли их телесной, душевной ли он не мог пройти безучастно. Было ли причиной тому туманное воспоминание о невыносимом страдании, некогда пережитом когда? где? он не знал; но вид боли чужой ноюще отдавался в его душе так, что перехватывало дыхание. И он помогал им желая помочь всем сердцем испытывая минутное облегчение, видя радость в глазах исцелённых.
И люди, идущие за ним, поминутно ждали его помощи, которую он раздавал так щедро потому что ему давалось это безо всяких усилий, только лишь движением сердца как? почему? отчего? не это заботило его. Нечто более важное, глобальное; мучивший его извечный вопрос, ответа на который он не находил ни на земле, ни там, в небесах. В небесах, которые он с безмолвным отчаянием вопрошал раз за разом, безо всякой надежды на ответ: почему я, Господи?! Почему я?..
Равнодушные небеса опрокидывались в него немым презрением, и с холодной, отчетливой, не оставляющей и тени сомнений ясностью он в очередной раз понимал: никто, кроме него.
Никто.
в самый конец
|
 |