Я Люблю Тебя, мой капризный ребенок, моя маленькая звездочка, люблю, мой злостный и грубый джангловый ангел, люблю, мой нежный и ласковый зверь, люблю, чувствуешь?

Падаю, ломая заспанные ветви. Утро. Мокрый асфальт. Мой дом просыпается под 'When The Body Speaks' Depeche Mode, орущие птицы разрезают пространство на две части и падают вверх.

Хо-лод-но. Прости, пожалуйста, но сегодня меня не будет.

Я меняю место существования. Архангельское кладбище еще печальнее весной. А ты смейся. Смейся на моих похоронах. И пусть все смотрят. Мы же ничего не боялись, помнишь?

Видишь, я материальна? Прикасайся, до боли в сердце, к звенящему пустотой телу пальчиками. Ты же так не хотел, чтобы я возвращалась? Что же плачешь, крылья ни при чем. Опять споришь, срываясь на крик. Всё равно.

Сколько еще в тебе этой нежности? Так нельзя, нельзя Любить.

У меня взъерошенные ветром волосы, усталый вид, грустные глаза, голос и даже отсутствие каких либо следов косметики. Смотри на меня без маски. Вот такая я настоящая. Серая. Мокрая. Скользящая по стенам.

Обними. Ну, не мучай, что тебе стоит просто спрятать меня, маленькую и рыжую, в складках одежды?

Ты же позволяешь себе обнимать этих висящих на твоей шее, на твоем имени, девочек-поклонниц. А это почти одно и то же. Какая теперь разница.

Хватит правды. Её так много в последнее время, что я не успеваю впитывать колющие слова, угловатую, детскую ревность к мальчику-другу.

Я вернусь к Тебе. Я забрызгаю обои стихами о нас. Я буду хорошей, можно?

Нужна ли теперь моя нежность твоим глазам?

Признать всю, полностью, до последних капель злости и отчаяния, свою вину, свои глупые ошибки, застывшие в границах принципиальности и гордости, оглянуться, коснуться твоей щеки дружеским поцелуем и доказать громким Молчанием, что я до сих пор рядом. В письмах, открытках, в зарифмованных строках, в телефонных звонках, в криках, в выжатых улыбках, в Т е б е.

Ты же знаешь, как трудно быть Ангелом?..