Вот уже несколько дней, как рыбаки должны были вернуться домой.

Все это время море было спокойным, и ничто не могло им помешать, и все же...

По вечерам женщины деревни собирались вместе, чтобы разогнать разговорами соленый ветер тревоги. Они пряли, занимались хозяйством, изредка покрикивали на детей, чтобы те не слишком шалили, но стоило уху хоть одной из них уловить неровный плеск волн, или долетевший с моря запах йода и рыбы, как тотчас же голоса смолкали, и все прислушивались, не лодки ли это их пропавших мужей.

Пуще всех веселилась и старалась развеселить других белокурая Лиза. Она была еще совсем юной, и не прошло и двух недель со дня ее свадьбы, а молодой муж оставил ее, и затерялся где-то в синих водах. От зори до зори Лиза порхала по двору, напевая что-то, но все знали, чувствовали, как могут чувствовать только женщины, что на сердце ее тяжело, может быть, тяжелее даже, чем у других.

Когда над деревней умирал день и гасли маленькие окна хижин, только у нее горел свет. Она вглядывалась в горизонт, или смотрела на черное небо, все в мутных кляксах туч, и гадала, что же могло сбить ее любимого с пути, где он, жив ли он еще, не было ли где бурь, но море ровно вздымалось и опускалось, и нигде не могла она найти ответа.

Рыжая Марта ходила в город на базар, и принесла оттуда весть, мигом облетевшую всех — в городе погас маяк. Бестолковая Марта не могла сказать, что именно случилось, и надолго ли, но стало ясно одно — рыбаки их всегда глядели на этот маяк, говоривший им, где их дом, а теперь, когда его нет, и не видно звезд из-за туч, им трудно найти дорогу обратно. Меж тем небо все хмурело, не сегодня-завтра может начаться шторм...

Так говорили они, да думали, как же помочь беде, а сумерки окутывали все вокруг, и завершался очередной день, и ничего не придумав, они разошлись по домам.

Ночью начался сильный ветер. Лиза накинула на плечи платок, что подарил ей муж, вышла на улицу, и начала стучать во все двери. "Возьмите все свечи, что есть, — говорила она, — и пойдемте на берег. Может быть, если свечей будет достаточно много — может быть, наши мужья увидят нас с моря, и поймут, что мы ждем их, что их дом здесь".

Все собирали даже самые маленькие негодные огарки, все, что было, и прикрывая ладонью срывающиеся язычки пламени от ветра, шли к воде. И вдоль этого берега, вдоль всей деревушки горели оранжевые огоньки — сотни, тысячи — и не счесть, и свет их было видно из-за семи морей, свет в руках женщин, что ждали своих мужей домой.