В дверь постучали. Старик приоткрыл глаза. Постучали еще раз.

Он спустил ноги с кровати, закашлялся. За окном — вьюга. Он нашарил тапочки, и открыл дверь.

— Привет, смерть.

— Привет, старик. Впустишь?

Старик усмехнулся:

— А могу не впустить?

— Можешь.

— Тогда не впущу.

— Да я погреться. Электрички уже не ходят, а к тебе ближе всего было.

— Да? Тогда заходи. И так уже сугробов здесь намело.

Смерть отряхнула снег с валенок, и зашла. В доме было жарко натоплено.

— Чай будешь?

— Буду. А у тебя сосед умер.

— Да? Жаль. Хороший был мужик.

— Ничегошеньки не хороший. Он свою жену бил.

— Да? Ты садись. Здесь, где теплее.

— Спасибо. А еще у тебя внук родился.

Дед поставил на стол две чашки, и аккуратно разлил по ним чай.

— С мятой...

— С мятой. А ты откуда знаешь?

— Так пахнет же.

— Я про внука.

— А... — она отхлебнула чаю. — Недавно из тех краев. Павликом назвали. В честь дедушки. По отцовской линии.

— Меня не вспоминают?

Смерть еще раз громко отхлебнула чаю.

— Хороший чай... И вообще, у тебя тут хорошо...

— Да... Небось, не часто тебя чаем поют?

— Не поют. Свинская работа.

— А не жалко? Людей-то...

— Жалко, конечно. Особливо ежели хороший попадется... Или дитё какое... Ток нам выбирать не приходится.

— Смерть... А можно спросить?

Она посмотрела на старика поверх щербатого ободка чашки:

— Валяй.

— А что там...

— Где?

— Ну... Потом...

Старик подобрал ноги под табурет.

— Тама? Да не знаю, что...

— То есть как это?

— Да вот так. Ежели узнаем — то умрем.

— А вы разве можете?

— У... Еще как можем.

— И что, совсем не интересно?

— Интересно. Ток страшно.

— А... Понятно... — сказал старик, хотя ничего не понял, и уставился на огонь, выбивающийся из печки.

— Ладно, пошла я...

— Куда ты в такую погоду-то пойдешь? Сама же сказала, что электрички уже не ходят...

— Да я как-нибудь... Слушай, а ты давно болеешь?

— Давно.

— А хочешь, я к тебе каждый день приходить буду?

Старик покосился:

— Да не надо... Спасибо...

— Да я ж безо всякого... Тебе тута одиноко...

— Ну ладно, приходи.

— Хорошо. До завтра. — Кряхтя, она натянула валенки, взяла косу. — Пока.

— Пока.