Rambler's Top100
 


Пожалуй, не стоит думать, что когда он ушёл, девочка заплакала лишь оттого, что, подобно всем маленьким детям, испугалась, оставшись одна в долгом коридоре ставших сразу же чудовищно большими деревьев. Нет, в милых лукошках её больших, широко распахнутых небесной синеве голубеньких глаз чистейшей слезой поблёскивали честнейшие укоры покинутости и одиночеству. У детей, вообще, достаточно причин для слёз, уж никак не меньше, чем ограничений для их необузданности и им, похоже, ничего не остаётся как только плакать, хорошенько промывая свои глазки, чтобы лучше видеть разочарованную ограниченность взрослого мира и как следует вымывая со слезами изначальную веру в свои безграничные возможности. Нет, вряд ли маленькая девочка сейчас боялась, ей было просто до слёз обидно. Отчего её сердце уже начинало опасно горчить.

Напряжённо всматриваясь туда, где осокори-тополя, сомкнувшись густым зелёным клином, совсем недавно скрыли под собой такую светлую точку его тоскливо белой накидки и уже целиком, навзрыд, отдаваясь переполняющим её чувствам, она, конечно же, не думала о том, что застилающие глаза горькие слёзы обиды в нужный момент непременно помешают ей целиться и всё продолжала тянуться ручкой ему вдогонку, как прежде, призывно хватая пальчиками его притягательный образ и беззаветно раскрывая своё сердечко, струящееся единым потоком детской любви, пытливо ища его раскрытые отцовские объятия. А он почему-то ушёл, наказав её любовь смертельной обидой.

Чуть левобоко стоя в курчаво зреющей траве и смаргивая с голубых глаз слёзы, девочка, призывно глядя в долгий коридор сочувственно шумящих на ветру деревьев, почувствовала, что пора и стала медленно, тужась, неуклюже натягивать воротом непосильную тугую тетиву своих ещё не узнанных желаний. Все детские обиды проходят довольно скоро, но обиженная взрослыми любовь оставляет в детских душах порой весьма глубокие овраги и девчонка, помня наказание отца, одиноко блуждала по этим оврагам, спасая себя от беды, которую могла привести с собой смертельная, для её любви, обида. Натянув, как-то, стальной лук и неумело уложив в жёлоб кроткую стрелу, она цепко сжала непривычное для своих ручек натруженное ложе оставленного ей отцом арбалета, потому как теперь ей действительно становилось страшно.

Чёрные тополя шелестливо играли ветвями с гуляющим в листве ветром, а там вдалеке, над их сомкнувшимися клином, пушистыми кронами, вспорхнула стайка вспугнутых тоскливо белых птиц. Вздрогнув, девочка-подросток замерла и широко размазывая всей ладошкой непослушные слёзы, старалась рассмотреть внезапно проявившуюся в надёжно-нежной зелени такую чуждо-чёрную ей крапинку. Не узнавая и страшась непознанного, в обмане собственной же беззащитности, откинувшись назад и неразумно точно наведя стрелу, она вдруг больно уколола ею свой сокровеннейший призыв, но маленькая точка удивительно легко отбросила гранёный наконечник сначала сильно вправо, вверх, затем обратно, пока стрела не выскользнула по опустившемуся жёлобу в густую полнозрелую траву, а ставший семипудовым отцовский арбалет, бессильно клацнув, тяжело уткнулся в землю.

Охранные детские ощущения сбегали, стремительно привлекая на своё место то, что виделось сквозь волглые глаза размытым существоподобным пятном и приковывало к себе её внимание, уже различимой, странной выпуклостью, сползающей на вздёрнутые плечи, что волочили по самому дну тревожно качающего свои зелёные волны травяного моря неимоверно длинные конечности. Непрестанно шмыгая покрасневшим носиком, она отчаянно ловила в мутных травах опутанную стеблями свою стрелу-надежду, всё время отвлекаясь в долгий осокорий коридор, где тёмная фигура неотвратимо приближалась, устало припадая набок, а стройный тополиный ряд склонялся с двух сторон ей вслед, чудно противясь воле ветра. Заливаясь зрелыми уже слезами, она рванула всё с корнями, порезав острым стеблем пальцы и уперев в себя приклад, склонилась над невидимым оружием, дрожащею рукой пытаясь успокоить лихорадочную пляску своей стрелы-защитницы, запачкав кровью ложе и засыпав пахучей сочною травою желобок. Обуреваемая страстным желанием, стрела укладывалась как угодно, но совсем не так, как надо.

Ветер стих на вдохе и в чуткой тишине она, вмиг охладев, ощутила его спокойный долгий выдох, горячо толкнувший макушку её склонённой головы. Спешить уже было незачем и ставшая сразу послушной, стрела-опора легко легла на место, утонув остриём гранёного наконечника в густой пугающей бурой шерсти естества. Медленно опуская горизонт на радость небу, она всё расширяла голубенькие глазки, пробуя вместить в себя весь его кошмарный облик. Над покато скошенными плечами холмился косматый горб, вдавливая чудовищную голову ему прямо в грудь, откуда из копны грязных спутанных волос в неё двумя чёрными провалами, гася бесплодный свет мечтаний повзрослевшей дочери, врывался зачарованный, должно быть, взгляд.

Одна-единственная мысль, пробиваясь в онемевшем сознании маленьким росточком, засевшем своими корешками в истомлённом сердце, всё же сохраняла слабый свет в её святилище, куда долгожданное чудо пришло таким негаданным чудовищем. "Всё равно ведь это он, — и страшные чары, неминуемо растворяясь любовью, выпускали к ней того, кто так долго ждал любви неузнанным, — он ведь это... — и, уже собираясь уходить в спасительный обморок, девушка одними губами шептала себе эту правду, призывно хватая пальчиками чей-то притягательный образ и беззаветно раскрывая своё сердце, струящееся единым потоком любви, счастливо падала в его влекущие объятия, а шёпот её отзывался в двух чёрных провалах оглушительным эхом, — ...всё равно".

Глухо лязгнув, разогнулся стальной лук отцовского арбалета и чудовищная сила естества, освободив тугую тетиву, смешала с синевой небес голубенькие глазки курчаво зреющей любви.

КиноКадр | Баннермейкер | «Переписка» | «Вечность» | wallpaper

Designed by CAG'2001-06
CP 2006
©opyright by Сон Разума 1999-2003.
All rights reserved.
обновлено 29/10/2006
отписать материалец Мулю
  SpyLOG
За материалы сервера администрация сервера ответственности не несёт, любые преднамеренные или непреднамеренные аналогии с реально существующими людьми по поводу написанного здесь должно признать коллективным бредом автора и читателя, за что считать их обоих организованной группировкой с насильственным отбыванием принудительного лечения в психиатрическом заведении по месту жительства.
Все материалы являются собственностью их авторов, любая перепечатка или иное использование разрешается только после письменного уведомления. Любое коммерческое использование - только с разрешения автора.