|
   |
 |
«Далека дорога твоя»
«...Что же было вчера?.. Эх, чёрт, не помню ничего... И голова раскалывается... Где я вообще?» Он попытался оглядеться. Это далось с трудом, всё тело ломило, и страшная, пульсирующая боль в голове мешала сосредоточиться. Перед глазами плавали какие-то тёмные пятна, и некоторое время он боролся с ними, пытаясь сфокусировать зрение. В конце концов, ему это удалось, что положения не улучшило. Нависающий низко темный потолок не вызывал никаких связных ассоциаций, способных прояснить место его нынешнего нахождения. Вот если бы попытаться повернуть голову... Он застонал от дико пронзившей его боли. И тут же услышал голос: — Убрать боль. Он успел ещё удивиться странному отсутствию интонаций; вроде бы это должен быть вопрос? — и тут же почувствовал, что куда-то проваливается.... — Теперь лучше? Голос был тот же, густой, вязкий; но уж теперь-то с ним, с голосом — в плане интонаций — всё было в порядке. Он удовлетворённо хмыкнул и тут же отметил и ясность сознания, и полное отсутствие какой бы то ни было боли во всем теле. А также отсутствие каких бы то ни было воспоминаний о том, что же всё-таки случилось вчера. Ну ладно, до вчерашнего мы ещё доберёмся, а вот где я... — Где я? — Это всё, что Вас интересует? Он рывком сел на постели (больница?), с опасением прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего не болело. Вот теперь можем и оглядеться. Вот только оглядывать, собственно, было нечего. Он видел узкую кровать больничного типа и себя на ней. Вокруг полумраком двигались какие-то смутные тени, даже и не тени вовсе, а лишь ощущение теней. Движение было безостановочным и вызывало лёгкое головокружение. Поэтому он сосредоточился рассматриванием того угла, откуда раздавался голос, хотя рассмотреть что-то конкретное и там не было возможности. Просто темнота немного как бы расходилась, слегка обрисовывая контуры тела, расслабленно сидящего (в кресле? на стуле?). Казалось, некий источник света, совсем слабый — свеча? — находился позади собеседника, лишая возможности видеть его лицо. — Нет... Меня интересует многое... — голова была ясной и совершенно пустой. Он с отрешенным каким-то удивлением вдруг понял, что на самом деле его не интересует уже ничего. То есть совсем. И чтобы как-то скрыть неловкость от этого открытия, он спросил первое, что пришло на ум: — Что это движется всё время вокруг меня? — Это? — было похоже, что невидимый собеседник его пожал плечами. — Это жизнь. |
 |
 |
|
||||
